| Я не удивился, когда после долгих попыток застать дома Александра Викторовича Збруева все-таки застал его. Когда-то же должен человек приходить домой. Не удивило и то, что был Александр Викторович предельно корректен, несмотря на глубокую ночь. И ты, читатель, не удивляйся, так как заставал я любимого актера по телефону, а не как преданная поклонница в подъезде. Даже то, что не спросил меня Александр Викторович, какую газету я представляю, не было для меня неожиданностью. |
- Как бы это сказать, чтобы Вас не обидеть? Мне кажется, что я уже все сказал…
Вряд ли найдется издание, которое бы уже не удостаивалось чести и не почло бы за честь опубликовать беседу с всенародно любимым актером. Хотя, наверное, он действительно все сказал: «Ты у меня одна», «Два билета на дневной сеанс», «Одинокая женщина желает познакомиться», наконец «Большая перемена», фильм, который, кажется, никогда не сходит с экрана телевизора.
Буквально за два дня до звонка мне довелось побеседовать с другим всенародным любимцем. Валентин Георгиевич Смирнитский курил свою знаменитую трубку, ругал погоду и откровенничал:
- Знаешь, я теперь даже на телевидение не хожу. Ну что там делать? Передачи называются по-разному, а спрашивают одно и то же. Надоело и времени жаль.
К чему я это? А к тому, что после того, как прозвучало «я уже все сказал», после минутной паузы услышал от Александра Викторовича долгожданные слова: «Ну, если только очень недолго…». И я удивился.
 - О чем будем беседовать?
- Видимо, я не буду оригинален, но, знаете, мне пришла в голову замечательная мысль: существуют ведь различные вариации одних и тех же фильмов. Одинаковые пьесы ставят на различных сценах. Даже школьные сочинения на заданную тему у всех выходят разные…
- Это здорово, что вы мне напомнили про школьные сочинения. Хотите, я вам напишу сочинение на тему «Мой друг Ганжа»? – и в глазах Александра Викторовича появился лукавый огонек.
Я вовремя вспомнил про чистый лист.
- Если бы я был Нестором Петровичем, возможно. Меня интересуют соблазны. Соблазны, которые преследуют мужчину. Актера.
- Это, конечно, водка, женщины, деньги?
- И слава.
- Слава? А что, собственно, вы имеете ввиду? То, что я был занят во многих фильмах и эти фильмы часто показывают? Для кого-то это действительно много. К сожалению, количество картин никак на славе не отражается. Просто появляется узнаваемость. Настоящую славу приносит участие в эпохальных работах. «Броненосец Потемкин» или «Летят журавли». Таких картин у меня не было. Увы. Конечно, кое-что зритель помнит. Мне этого мало. А время летит, возможностей для творческой самореализации становится все меньше. Мы, актеры - трудоголики. Мы постоянно хотим работать. Но на самом деле выбор у нас не велик. Предлагает режиссер. В ответ мы можем сказать только «да» или «нет». Я не могу сказать, что не хочу играть этого героя, хочу другого. Откажусь, и будет играть кто-то другой. Нас ведь очень много. Кто-то, может быть, и заблуждается, думая, что он и есть тот самый центр вселенной. Зависть. Вот что может преследовать актера в нашей стране. Даже если актер действительно велик. Кто из наших актеров может позволить себе то, что могут позволить Аль Пачино или Роберт Де Ниро? Джек Николсон или Ван Дам? Они сами себе заказывают сценарий. Режиссера. И не мечтают о ролях. Они просто их играют. Я уже не говорю о гонорарах. В наше нелегкое время многие артисты снимаются в сериалах. Мне тоже предлагали. Иногда, когда мне позволяет время, мне удается посмотреть (ведь любопытно) мыльную оперу. И каждый раз я думаю: слава Богу, что отказался. Я понимаю, что для некоторых это хлеб. Кто-то соглашается на это, потому что сейчас надо соглашаться на любую работу, но… Я пока не могу.
- А реклама? Это ведь тоже деньги. И, кстати, немалые?
- Мне хватает театра и кино. Не супербогат, но и не бедствую.
- Ресторан при Ленкоме выручает?
- Вы знаете, настоящим капиталистом я так и не стал. Может, потому, что на Западе звезды занимаются коммерцией только для того, чтобы пустить в оборот избыточные деньги, а мы… Театр - это, конечно, прекрасно. Но ведь семью кормить надо.
- Это звучит почти как оправдание.
- Вы не уловили интонации. Это просто усталость. На Западе это в порядке вещей, когда кто-то, используя свою популярность, начинает заниматься бизнесом: открывает сеть магазинов или ресторанов. У нас же это превращается в мелкую суету. Сама жизнь становится бесконечной суетой. При этом обязательно найдутся доброжелатели, которые выскажутся в твой адрес. И не лично, а через газету или ТВ.
- Разве вы плохо кормите?
- Я ведь не повар. В технические подробности не вникаю. Есть директор, администратор и менеджеры. Я всего лишь компаньон. Я актер, увлеченный ресторанным делом. Раньше это был не ресторан, а простой буфет. Риск отравиться в нем был немалым. Теперь у нас есть постоянные завсегдатаи. В основном это те, кто любит и хорошо знает наш театр. Почти семья. Приятно, когда люди говорят: давайте сегодня у Збруева поедим. Значит, хорошо кормим.
- Но ведь вы не только кормите, но и поите?
- Добрались до водки? Я не думаю, что для вас станет сенсацией, что я пью. Но я всегда знаю меру. И обязательно под закусочку, и чтобы в хорошей компании. Значит, нечасто. Я к выпивке очень спокойно отношусь. Так много хороших актеров погибло из-за того, что закладывали часто за воротничок. На грудь принимали. А ведь, наверное, никто из них не думал: начинаю спиваться! Все происходит незаметно. Одна, потом две рюмки. Три, четыре и так далее. Хотя сам я выпивать начал рано. Первый раз в четвертом классе. К моему другу (а жил я тогда в коммуналке) приехал старший брат, который был «вором в законе». Сидел много лет. Закатили пирушку. До сих пор помню, что у друга было смешное прозвище – Пиджак. Он носил взрослый пиджак, который до колен ему доставал. К брату Пиджака друзья пришли. Сидят на кухне в фетровых шляпах, как ковбои из американских фильмов. Шелковые белые шарфы, костюмы добротные, сапоги. А на плите огромная сковорода с яичницей. С колбасой. Позвали меня: «Выпей рюмочку!» Сначала одна, потом вторая…Очнулся я уже в комнате. Как туда попал? Ничего не помню! Плохо было очень. А второй раз так же плохо мне было уже в пионерском лагере. В тот поток остались в основном ребята из Измайлово. Хулиганский район по тем временам. Пошли мы в деревню, рядом с которой лагерь стоял. Добыли денег. Каким образом - не скажу. А то завтра в газете вы напишите что-то вроде: Збруев в детстве занимался рэкетом. Купили несколько бутылок. Ну и жахнули, само собой. Видимо, не всегда правдива поговорка: водки много не бывает. Наверное, поэтому сегодня я человек непьющий. С водкой, славой и деньгами мы разобрались?
- Остаются женщины.
- Они не остаются, они есть. Другое дело, что я считаю не совсем красивым, когда кто-то начинает взахлеб рассказывать о своих победах. Женщины - это почти атрибут нашей профессии. Почти, потому как определение это не совсем этично. Человек жив эмоциями, чувствами, любовью… Это помогает нам не видеть или не замечать темных сторон нашей повседневности. Я не знаю, что ответить, когда меня вдруг спрашивают: «Александр Викторович, что для вас женщина?» Я теряюсь! А что? Да все! Все, что мы делаем в этой жизни! Я понимаю, актер - человек публичной профессии. Но делать себе имя на скандалах, жареных фактах из личной жизни? Нет, это не для меня. Семейная жизнь моя складывалась непросто, журналисты любят что-то «путать». Передергивать. Это может расстроить любого. А я не хочу ставить в глупое положение любимого человека. Если просто абстрактно, то можно. Но ведь вам это будет не столь интересно? Я считаю, актер должен быть интересен своими ролями.
- А первую свою любовь помните?
- Конечно! В четвертом классе меня перевели в лесную школу, где жили дети как в санатории целый год. Но не подумайте, что из-за плохого здоровья. Просто это была одна из тех школ, где меня еще не знали и откуда не успели выгнать. Я ведь был порядочным шалопаем. Там была девчонка, которая занималась гимнастикой. Мне очень нравилось смотреть на то, как она тренируется. Даже с уроков сбегал. Помню, очень ревновал ее к учителю физкультуры. Она ведь стойку на руках делала, а учитель поддерживал. Досмотрелся до того, что остался на второй год. И потерял из виду. Но однажды, после дипломного спектакля ко мне за кулисы зашла девушка. Та самая гимнастка! Она даже принесла фотографию, где мы вместе с ней. Но она была уже совсем-совсем другой! Да и я изменился.
- Вас послушать, так выходит, Вы были настоящим хулиганом? Неужели эти качества помогли стать артистом?
- Да, я был хулиганом. А кто им не был? В то время без этого нельзя было обойтись. Мое детство прошло на Арбате. Среди блатных и полублатных друзей. Конечно, это не стало определяющим фактором. Может быть, только отчасти, так как учился я плохо. Точные науки для меня были просто наказанием. А вот выучить стих наизусть я был в состоянии. Дело в том, что у меня старший брат - артист. Мама окончила высшие актерские курсы при кинофабрике Чайковского. Ее другом был известный сказочник Александр Роу. Мама даже успела сняться в нескольких немых фильмах. И жили мы рядом с Театром имени Вахтангова. Мы всем двором ходили на спектакли. Знали их почти наизусть. Это была моя жизнь. Разве можно было пойти учиться куда-то кроме « Щуки»?
- Был ли в вашей жизни соблазн, перед которым очень трудно устоять, но вы устояли?
- Ни для кого не секрет, что раньше многие артисты были невыездными. Меня с моими фильмами не выпускали ни во Францию, ни в Италию, где проходили фестивали. Была возможность поехать на съемки в Колумбию и Голландию, но… Выпустили совершенно неожиданно. Однажды в квартире раздался звонок. Звонивший был из службы, о которой и о делах которой по телефону говорить не принято. Убедил встретиться. При встрече прямым текстом, но, как и полагается, с улыбкой, стал предлагать поработать. Вы ведь обаятельны и общительны, относятся к вам хорошо, говорит товарищ. Да и деньги лишними никогда не бывают? Я сдержался, хотя сил мне это немалых стоило. Отказался. Категоричность моя заставила товарища поторопиться распрощаться со мной. Видимо, что-то ему в моих глазах не понравилось. Было это перед самым отъездом на фестиваль в Венецию. Думал, что и туда не отпустят, но почему-то разрешили. До сих пор не знаю, почему. Кстати, по возвращении мне опять позвонил тот же самый товарищ. «Съездили в Венецию? Что-то интересное было?» А как же! И стал рассказывать про то, какой это замечательный город!
- Может быть, мне только кажется, но в словах ваших постоянно присутствует нотка грусти. Иногда мне кажется, что вы тоскуете по детству, иногда - что не очень довольны днем настоящим. Неужели вы не ощущаете себя счастливым человеком?
- Что касается детства, то разве есть такой человек, который бы хоть раз не подумал в трудную минуту: «Ах, почему я не маленький?» Но, знаете, у меня появляется такая возможность. Когда я ем хорошую селедку, печеную картошечку с жаренной колбасой, капусту… И чтоб водка была со льда… Для меня это запах детства! А счастливым? Как можно быть счастливым, когда вокруг тебя столько несчастья? Меня очень часто просят помочь, но я не располагаю возможностями западных кинозвезд и даже возможностями новых русских. А ведь чаще всего это просьбы о помощи детям. И каждый раз я чувствую себя безумно несчастным. Увы, наша страна не дает нам возможности ощущать себя счастливым!
Беседовал профессор ХАЧИКЯН
|
