Ночной разговор

      Когда наступает ночь, и я остаюсь одна в своей комнате, она порой превращается в сцену, на которой играется лишь один спектакль - спектакль двух актеров.

      Дверь заперта. Я прислоняюсь к ней спиной и смотрю на портреты, украшающие противоположную стену. На них он, Витторио, - мой Король, моя постоянная печаль... Сначала я вижу его спокойным, задумчивым, чуть-чуть грустным... Затем перевожу взгляд влево, и все меняется. В его глазах - боль и страх потери; еще секунда, - и посередине этой комнаты взовьется на дыбы яростный конь с не менее яростным и прекрасным всадником на спине. И я знаю, что он промчится мимо меня, даже не заметив. У него одна цель, и он стремится к ней, сметая все препятствия на своем пути. Провожаю его и поднимаю взгляд выше...

      В ту же секунду я начинаю ощущать, что меня словно засасывает темный омут, по спине пробегает холодок, комната расплывается перед глазами, я как будто попадаю в другое измерение. Я плохо понимаю, что происходит, и прихожу в себя уже на диване, не помня, как добралась до него, но главное не это, главное то, что рядом со мной кто-то есть. Сначала я только чувствую его присутствие, так как комната продолжает плыть и качаться, перед глазами - туман... Но вот он, светлеет, и я вижу, что Король здесь, смотрит на меня с грустной усмешкой... И начинается диалог двух актеров странного ночного спектакля...

      Еще не в силах справиться с неровным дыханием, я задаю свой первый вопрос: "Почему, Витторио?.." - так, как будто он прекрасно знает, о чем идет речь. Впрочем, он знает, конечно же, знает, ведь этот вопрос я задавала ему тысячу раз, пытаясь понять, зачем он сам, по собственной воле, сгубил свою жизнь...

      Он не спешит ответить мне. Вместо этого он задает встречный вопрос:

      - "Ты опять плакала сегодня?"
      - "Зачем спрашивать, - говорю я, - если ты сам знаешь ответ?"
      - "Я не хочу твоих слез, них нет смысла, поверь."


      Это задевает меня, и я "бросаюсь в атаку":

      - "А в твоих поступках есть смысл?! И если есть, то какой? - объясни!"

      Он пожимает плечами:

      - "Мои поступки диктует любовь, а объяснить любовь невозможно. Она - тиран, для которого нет правил и границ. Мы все мечтаем оказаться под властью этого тирана, но порой тяжесть ее бывает непосильной, и не справившись с ней, мы совершаем ошибки и безумные поступки... Можешь думать, что я не справился. Но суть в том, что я и не хотел справляться... А ты? Почему ты не можешь справиться со своей любовью ко мне?"

      - "Отчего ты так уверен, что я люблю тебя?" - говорю я, прекрасно понимая, что это глупо. Но вопрос прозвучал, и я слышу в ответ его низкий смех:

      - "Зачем же иначе завешивать стену моими портретами и истязать себя историей, которая вновь и вновь причиняет тебе боль?"

      - "Да, ты прав, - говорю я устало, заранее зная, что проигрыш в споре мне обеспечен. - Я люблю тебя. Люблю так сильно, что не могу примириться с твоей гибелью, не могу принять ее. Я испытываю отчаянье и ужас оттого, что не в состоянии ничего изменить. Твоя боль стала моей болью, но это не поможет мне спасти тебя. Я бы с радостью заслонила тебя собой, если бы смогла попасть в твой мир. Поверь, я хотела бы умереть вместо тебя!.."

      Я замолкаю, пытаясь справиться с неуместными сейчас слезами и боясь, что он опять засмеется в ответ. Но он серьезен. Пауза в разговоре затягивается, и тогда, когда тишина становится почти осязаемой, я слышу его слова:

      - "Зачем, дорогая?.. От судьбы не уйти. Я сам выбрал свой путь и прошел по нему до конца. И я ни о чем не жалею. Да, мне было больно и тяжело. Да, я сам разрушил свою жизнь, и не только свою... Но я знал любовь - любовь, которая сильнее смерти и сильнее жизни. Я погиб, а она осталась. И в конце концов я все же был любим. Последними словами, услышанными мной, были ее слова о любви. Не надо жалеть меня, не надо плакать. Я прожил жизнь так, как хотел, - помни об этом."

      Но я не сдаюсь:

      - "Все могло бы быть по-другому!.. Ты веришь в судьбу... Да если бы у вас обоих было чуть больше терпения, мудрости и понимания, финал не был бы трагичен!.."

      - "Зачем говорить "если бы"? Если бы было так, как хочешь ты, это была бы другая история и другие люди. Но вот вопрос: любила бы ты меня тогда с такой силой?"

      - "Да!" - немедленно восклицаю я в ответ, игнорируя его усмешку и собственное сомнение, шевельнувшееся в душе. Но от его взгляда не ускользает ничего.

      - "Нет, дорогая, ты вовсе не уверена в этом. Ты любишь меня таким, каков я есть - с моей безумной страстью, с отчаянной болью, любишь человека, обреченного на гибель. А будь я другим, кто знает?.. Может быть, ты и любила бы меня, но так ли сильно, как теперь? Вряд ли..."

      - "Получается, что мы оба обречены, - говорю я с горечью. - Ты - на гибель, а я - на то, чтобы всегда оплакивать тебя..."

      - "Наверное, ты права, - соглашается он. - Каждый человек обречен. Как говорится, "у каждого свой ад". Сам того не желая, я вошел в твою душу, и ты разделила со мной мой ад. Но если бы мы не знали, каким бывает ад, мы не смогли бы оценить и рай. Впрочем... Прогони меня из своей души, вместе со мной уйдет эта боль."

      - "Я не могу... А если бы и могла, то не захотела бы. Все верно, Витторио: ад и рай - две стороны медали. Ты - моя боль, которая стала частью меня. Если ты исчезнешь, в моей жизни и в моей душе появится пустота, которую я ничем не смогу заполнить. Так случилось, и это не изменить..."

      - "Прости, мне очень жаль", - тихо говорит он.

      Грохот первого утреннего трамвая прерывает ночной разговор. Мгновение, - и я понимаю, что осталась одна в пустой комнате... Я смотрю на портреты и повторяю, как заклинание: "До новой встречи, Витторио, до новой встречи!.."

      Я не знаю, когда он придет опять, и придет ли... Но я должна верить, и я верю... Мне нужна эта вера - для того, чтобы жить, для того, чтобы начинать каждый новый день надеясь на встречу с ним...

      Наступит ночь, и поднимется занавес, и мы опять сыграем наш спектакль - спектакль двух актеров...

      В.Ж., 1999

[Чувства добрые] [Поэзия] [Килт] [Бисер]